Она припарковала машину – как всегда небрежно. Она потушила окурок сигареты и выкинула его в окно. Небо было серым, как волосы седого старика. Тучи неслись по этому небу, они соревновались, кто быстрее долетит до горизонта.

Она выключила музыку, хотя ее и так практически не было слышно, вышла из машины. Ветер был таким тихим и нежным. Он пробежал по ее черным волосам. Она уже года два носила темное каре с прямой челкой. У нее были красивые черты лица, такие большие глаза и совсем не было родинок. Только на пятке правой ноги была родинка, напоминавшая кому клюв, кому палку, кому вообще ничего. Она же видела в этой родинке револьвер. Ну или нож на худой конец. В любом случае, что-то такое, что может приносить человеку боль, что может познакомить его со смертью.

Кто-то называл ее девушкой, а кто-то женщиной. Когда она покупала батарейки, ей говорили “девушка”, когда же она приходила в магазин продуктов за сигаретами, со всех сторон кидали “женщина”. Ей это надоедало, поэтому она вообще никуда не ходила. Просила своего соседа Тома покупать ей еду, сигареты и батарейки.

Она терпеть не могла розовый цвет. Особенно такого противного оттенка, каким бывают волосы у кукол. Ей не нравились олимпийки и вообще вся спортивная одежда: кроссовки, футболки, эти широкие штаны с веревочками на поясе. Сегодня она был одета в розовый спортивный костюм и серые кроссовки.

Выйдя из машины, она остановилась рядом с ней, прямо на проезжей части. Ей было наплевать, что ее могут сбить, что водители будут рвать гудки своих возмущенных автомобилей. Она стояла и смотрела на жизнь. Наблюдала. Думала. Что может быть прекрасней?

Каждый человек, даже мохнатая грязная псина, оборачивался на нее. Но ей было совершенно все равно. Она была одна, она жила в себе.

Ветер усилился и начал сильно трепать короткую черную челку. Можно было уловить запах воды, осевшей пыли, листвы и даже молочного коктейля. Она чувствовала все это. Ей был слышен детский смех, хотя маленьких взрослых по близости не было. Она видела солнце, хотя небо было затянуто тучами. Когда шел дождь, она гуляла без зонта. Ей было безразлично, что она промокла и тушь растеклась по лицу. Дома ее ждало большое бордовое кресло с дыркой на правом подлокотнике: виновата ее злость и сигарета. С тех пор она спокойна.

Она стояла и смотрела на жизнь. Ее здесь было полно. Слева какой-то мужчина играл с собакой. Собака лаяла и кусала хозяина. Хозяин смеялся и ругал собаку. На крыше маленького кафе сидели вороны. Они периодически взлетали и неустанно каркали. А еще пытались залезть в трубу – вот глупые. Мальчик в кепке катался на трехколесном велосипеде. Кепка то и дело слетала с его головы. Тогда мальчик бросал свой велосипед и бежал за кепкой. На другой стороне дороги стояла девочка почему-то с тремя косичками. Она пускала мыльные пузыри. Они летели, эти хрустальные шарики, наполненные мечтами и грезами. Они пролетали мимо бордовой машины, мимо розовой олимпийки и поднимались в небо. Там они исчезали.

Жизнь. Так и не понятно, что это такое. Существование. Для нее было важно найти определение жизни, но только не с точки зрения химии или биологии, а с позиции чувств, эмоций, ощущений. Сейчас ей казалось, что вот она жизнь: лай собаки, смех, пузыри, тучи, розовая олимпийка, сигарета в руках. Она думала, что большего нет. Ей даже в голову не приходило, что есть шахтеры, есть политики, войны и договоры. Что существуют компании, производящие сладкий сироп под кодовым названием “Coca-Cola”, что есть люди, которые шьют дешевую одежду на большой фабрике под кодовым названием “Китай”. Она жила сейчас и никогда больше. Ей было интересно думать о том, что рядом, о том, до чего можно дотронуться, о том, что можно увидеть.

Для нее не было важного и бессмысленного. Все имело примерно одинаковое значение. Она стояла и думала о той собаке, которая кусала своего хозяина. Каким кормом ее травят? Умеет ли она смеяться или только скалит зубы?

Она думала о смысле жизни. Он есть – вот что было для нее понятно. Наверное в том, чтобы реализовать себя. Но ей не хотелось лезть в мир, где все стремятся заработать и достичь Олимпа. Она бы просто не смогла. Ей бы пришлось врать или же нажать на курок. Кстати, револьвер лежал в бардачке бардовой машины. Сигареты там же. Сейчас она жила. Живет. Жизнь – это такое зыбкое понятие. Раз – и нет этой жизни, облаченной в розовую олимпийку.

На ее глазах появились слезы. Капли соленой воды. Она стерла их рукавом. Все стало вдруг так ясно и понятно. Она вспомнила свою маму, которая умерла пять лет назад, вспомнила, зачем приехала сюда. Она поняла, что больше нечего ждать, что все уже было. Жизнь окружала ее, но ее не было внутри.

Справа от нее стояло здание. Это был старый амбар, сейчас там находится склад автозапчастей. В нем частенько школьники прогуливают занятия и курят. Она пошла по направлению к заднему входу – он был всегда открыт. Пять этажей, несколько сот ступенек были преодолены, и появилась дверь с решеткой и надписью “Не входить”. Она вошла. Здесь жили только ветер и лужи.

Она не спеша шла по крыше по направлению к ограде. Все мысли остались там, за дверью, может быть, они уже побежали в полицию. Она подошла к краю крыши и стала смотреть вниз. Никого не было ни внизу, ни вокруг. Ей пришла в голову мысль, что этот шаг, который она собралась сделать – это все пустое. Надо идти дальше, жить или хотя бы наблюдать за жизнью. Ведь ты не знаешь, что будет после того, как ты столкнешься с асфальтом. Может быть, тебя ждет забвение, вечная темнота, тишина, мрак. Хотя в то же время твоя душа может переселиться в чье-то тело, начнется новая жизнь. Или же тебя встретят врата – ада или рая, тут уж не угадаешь. Да. Пожалуй, стоит жить. Она размышляла так, противореча самой себе. Мысли путались в большой клубок. Тут ветер с размаху врезался в дверь с решеткой, и она громко стукнула. Девушка обернулась. Правая нога с родинкой на пятке скользнула по краю крыши. Ветер не успел подхватить розовую олимпийку.

Саманта умерла 21 октября 2006 года. Она была спокойной, умной девушкой из благополучной семьи. Причина смерти – самоубийство.