|
Мой сайт
| Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
Главная » 2011 » Апрель » 23 » Встреча.
|
От горечи немел язык, раздувались вены, занималось сердце – привычно.Название: Встреча.
Автор: Kaylerin
Бета: Итачи.
Фендом: Naruto
Пейринг: Саске|Наруто
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance
Статус: закончен.
Размер: миди
Предупреждения: AU, ООС, ненормативная лексика
Дисклеймер: Kishimoto M.
Размещение: запрещено
Саммари: встречи часто меняют жизнь, иногда – на 180 градусов.
От автора: несчастье - в повседневности.
Наруто выругался и швырнул пустой стаканчик из-под кофе в урну. Сволочи. Это ж надо так. Работаешь на них два года почти без перерыва и никакого уважения.
"Эти бумаги надо было вовремя сдать. За такую халатность и премии лишиться можно."
Досада плотным комом засела под рёбрами - раздражало. Слушать они не хотели. Наруто нахмурился, сжал руку в кулак - надоело.
Боковая металлическая дверь офисного здания проскрежетала и захлопнулась. На улице свежо. Ранняя весна. Машины с рёвом проносились друг за другом, сливаясь в нечёткие пятна, люди - улыбающиеся, уставшие, разные - один за другим скользят взглядами по засыпающему весеннему городу - непривычно. Пыль теплится на стеклах с растертым в блеск солнцем, ложится марлечкой на светлых подоконниках - наслаждается. Деревья тянут гибкие тонкие веточки к ясному небу с творожными мягкими облаками на нежно-голубой лазури. Наслаждение.
Ветер прохладный, любует пустые уголки шумных улиц, цепляет лёгкий мусор, поднимается на крыши.
Волнение и трепет застывают в крови, разливаются под кожей. Наруто зевает, чуть потягивается - хорошо. Синяя "мазда" открывается с привычным писком - в салоне душно, дыхание теплится в смешанных запахах духов. Цветочное - сирень, любимое - морской. Наруто закидывает тонкий тяжелый дипломат на заднее сидение. Усталость сковывает - сейчас бы спать, а не по пробкам.
Весна меняет жизнь - чуть-чуть. Размазывает серость повседневности ярким, свежим - к такому небу губами прикасаться, воздухом дышать.
Машина глухо заурчала и заскользила по ровной асфальтовой дороге. Четверг - хороший день. Потому что перед пятницей. Где-то под душой скребётся тяжелая подавленность. Работа, мать её.
Наруто кинул взгляд на соседнее сидение – ровный квадрат пластика папки нагревается под тёплыми лучами-ниточками, проскальзывающими сквозь толщу стекла. Низменно как – портить настроение из-за трёх листов бумаги в пластике. Машина затормозила на светофоре, Наруто дотянулся до запечатанной пачки сигарет – мягкая полоска полиэтилена соскользнула с плотного картона. Прозрачный дымок завертелся и выскользнул в приоткрытое окно. Приятно.
Машины блестящим железом толпились на узких дорожках в центрах – раздражались, рывками продвигались вперёд. Наруто засмотрелся – всё привычно.
Крыши маленьких, ровно покрашенных домов собирали худых воробьёв, пушистыми комками сидящих рядом, и толстых голубей, расправляющих плотные крылья. Прорастающий плющ тёмными, ещё не позеленевшими лианами обвивал тонкие металлические прутья низеньких балконов, сползал в пыльное марево загазованного воздуха. Небо засветилось ярче, любуясь жирным пятном солнца на своей голубизне, расплылось, местами укрывшись плотными молочными облаками.
Сигналят. Наруто встрепенулся и кинул взгляд в зеркало – отстал.
Время бежало, спотыкаясь на ровных часах. Ровный угол высокого кирпичного дома, зелёная крыша, навесом сползающая вниз. Наруто опустил взгляд, огляделся и зашёл в подъезд. Белый пластик дверей, консьержка, заедающая вкус сигарет конфетами с ликёром, бежевые ромбики плитки под ногами, густая зелень фикуса перед начищенным зеркалом. От такого устаёшь - от элитарности, богатства, сквозящего изяществом. Всё просто – отдаёшь ровную пачку свежих купюр в месяц – и они, собиратели денег, всё делают. Делают с желанием, доброжелательной полуулыбкой, напыщенной радостью – то, что ими самими не любилось.
Лифт светился хромовым серебром, холодные зеркала, коридорами смотрящие друг в друга, круглые мягкие кнопочки – пятнадцатый. Наруто скользнул взглядом по зеркальной глубине.
Светлые волосы растрепались, легли тонкими извилистыми змейками на лоб, брови чуть нахмурены. Сапфировая глубина глаз под тонкой дымкой отрешенности. Наруто провёл кончиком пальца по щеке, дотронулся до уголка узких губ и замер.
Лифт дрогнул, двери медленно открылись. Шаги глухо отражались от светлых стен этажа - всё та же кремовая плитка, керамические горшочки с цветами, неприступные соседские двери – Наруто никого не знал, не общались.
***
Сакура постучала ложечкой по краю чашки, подняла взгляд на Наруто и улыбнулась.
- Как на работе?
- Пепельницу подай.
Сакура поджала розовые губки, приподнялась на стуле и, выгнувшись словно кошка, дотянулась до пепельницы. Наруто равнодушно скользнул взглядом по её хрупкой фигурке, подчёркнутой розовым домашним платьицем, и отвёл глаза. Сакура вздохнула, залезла на стул с ногами, притянула колени к себе и достала из плоской пачки тонкую сигаретку. Запах сирени смешался с сигаретным дымом, Сакура прикрыла светло-зелёные умные глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, провела пальчиком по узору клеенчатой салфетки, растянувшейся листом перед ней на кухонном столе – играет. Сакура – умница. Год назад закончила университет по специальности экономиста, пять лет студенческой жизни потратила на просиживания в библиотеках, конференции, поездки на стажировки заграницу – все ждали большего – аспирантура, диссертация. Сакура мило улыбнулась и махнула ручкой. Никто ничего о ней не знал и не слышал – желания общаться с университетскими не было. Сакура решила жить одна и устроилась работать в крупную компанию, одевалась в серенькие офисные костюмы, пила горький кофе, перебирала бесконечные прямоугольники бумажных листов.
С Наруто познакомились у школьной знакомой на бестолковом вечере. Напилась, облюбовала, влюбилась. Фирму выбросила, серые костюмчики сложила и убрала собирать пыль в дальний шкаф гардероба – решила стать домашней. Ездила по магазинам закупать блестящий сервиз, мягкие плетёные коврики и махровые полотенца. Молочный фарфор, блюдечки с цветами, к полотенцам халаты и так далее. Детально так, приятно. Сакура улыбалась, слушала классику, целовала Наруто на прощание и строила воздушные замки. Конечно, она общалась со своими девочками с работы. Особенно с Карин - красивая ухоженная женщина с длинными тёмно-красными волнами волос, надушенных дорогими духами. Строгие костюмы, аккуратный маникюр, прямоугольные очки в чёрной оправе. Карин поджимала пухлые губки, спорила с Сакурой о ненужных вещах, рассказывала о работе и почти не разговаривала с Наруто.
Тихий смех, нежность, долгие приветственные объятия. Наруто замечал, но говорить об этом с Сакурой не хотелось – всё равно.
- Работать на Учиха – самоубийство.
Сакура подула на мягкую кофейную пенку, посыпанную рассыпчатой корицей, отломила неровный кусочек от плитки шоколада, завернутого в серебристую фольгу.
- Кстати! У меня новость. – Нетерпеливо махнув ладонью, произнесла Сакура. – У нас новый сосед. И знаешь кто?
- Я устал. Потом поговорим, – отрезал Наруто, поднимаясь с места. Сакура обиженно надула губки и отвернулась.
***
Стол был завален горами книг и нужными в прошлом листами, толстыми яркими маркерами, шуршащими фантиками из-под конфет, исписанными блестящими ручками. В центре лежал закрытый ноутбук, пылящийся в бездействии, рядом чашка – цветы на светлой поверхности переплетались с веточкой ежевики – красиво.
Угасающие лучи заката насыщенными рыже-красными кусками света проскальзывали между плотными персиковыми занавесками, разливались на ковре и белой простыне продолговатыми неровными линиями. Наруто смял в кулаке край одеяла, провёл большим пальцем по шершавой поверхности ткани и прикрыл глаза. Воспоминания нахлынули тоскливой серой волной. Воспоминания были не материалистичными, расплывчатыми, заставляли вспоминать о страхе. Мучительном, отрывающим кусочки гладкого льда с плоти сердца, обнажающим розовое пульсирующее мясо. Липкий, застывающий на пальцах. Наруто боялся повседневности - толстого непробиваемого бетона обычной жизни, не пропускающего мечты, делающего их призрачными цветными тенями. Жизнь цвела и увядала, портила и радовала. Жизнь слишком серая и обычная – убивала. Существование – медленное, размеренное, сладко-горькое, растворяющееся.
Наруто уткнулся носом в подушку и закрыл глаза. В горле склизким комом застряли слёзы – глубокие, горькие, бессильные.
Ему нарисовали схему жизни, когда он родился. С ровными линиями, квадратиками, сливающимися буквами – шаг за шагом по выстроенному плану. В книгах, кино, картинах можно было найти иное – мечты. Наруто умел мечтать. Строил идеалы, отступал от повседневности, рушил нормативы – хотелось почувствовать на влажном языке другой, тающий вкус. Свободы, что ли.
Боль тугим комом растаяла в сладких слезах, растеклась по щекам блестящими влажными ленточками. Наруто закусил губу – хандра. Пустые страдания из-за ничего. Жизни нет.
***
Ночь опустилась тихо, забирая под толстую седую шкуру шум машин, весенний город поблек в тёмно-синих сумерках, залёгших в каждом уголке.
Наруто открыл глаза, почувствовав, как рядом с ним ложится Сакура, укрываясь плотным одеялом. Тихое дыхание в пустоте комнаты – всё тот же стол, заваленный бумагами и с ноутбуком, ковёр, глянцевые вазы – всё окрасилось в чернильные оттенки ночи. Наруто приподнялся и тут же услышал тихий шёпот.
- Я тебя разбудила, да? Прости… - Сакура убрала розовую прядь за ухо, внимательно посмотрела на Наруто. Глаза у неё красивые – блестят изумрудами. Взгляд с тоской, нежностью, равнодушием. Смешанное. Не различить чего-то важного.
- Пойду курить. Спи.
Ночь налилась тёмным, небо отдыхало в глубине зеркальной синевы. На тёмном покрывале рассыпались бесконечные светлячки белых звёзд, скрывающихся под прозрачными рваными облаками. На балконе холодно, внизу два ночных магазина светят электрическими надписями в темноту. Надо что-то найти для себя. Что-то, что сможет пробить эту бесконечную серость, заинтересовать. Близких людей у Наруто нет. Одиночество - это густой зелёный яд, размазанный на серебряном блюде. Наруто слизывал эту дрянь с предназначенной ему тарелки. От горечи немел язык, раздувались вены, занималось сердце – привычно. Приходилось справляться.
Наруто поджал губы, подумав, достал из пачки ещё одну сигарету.
***
Утро началось позже и грозило опозданием на работу. Обжигающе горячий кофе согревал фарфор чашки на столе. Наруто поёжился – времени на завтрак нет. Сакура рассеяно махнула рукой на окно:
- Погода плохая, на дороге осторожнее. – Зевнула и поправила светло-зелёный короткий фартук. В сковородке зашипело масло, жирными каплями растеклось на внутренней стороне стеклянной крышки. Всё слишком аккуратно – симпатичные прихватки, висящие аквамариновыми ромбиками на фоне персиковой плитки, блестящая вылизанной чистотой посуда – ровные стопочки тарелок за деревянными дверцами шкафа со стеклянными вставками, тонкое стекло бокалов, маленькие чашечки для кофе. Каждое утро – одно и то же. Всё по ровной линии. Слишком дорого и высоко, без дна.
Наруто хотелось на дно. Почувствовать жесткий невкусный песок на губах, скрежетом размывающийся по зубам влажным кончиком языка. Вкус земли, вкус горечи – не такой, не хандры, а настоящей боли, настоящей горечи, когда ты один и никто не составляет тебе планов на жизнь, когда рядом умирают люди и не хватает денег на пожрать. Пожрать готовить самому в пустой серенькой квартирке в маленькой пятиэтажке с газовой плитой и вычищенными кастрюлями. Наруто бы готовил пельмени.
Как-то плохо вышло. Подумал – затошнило. Разлилось липкой гадостью по желудку, внутренностям и снова не рассасывающийся ком в горле. Он обрастал колючками - иногда. Тогда в мягкой плоти горла появлялись царапинки, кровь скатывалась в горло струйками, заставляя захлёбываться кашлем.
Наруто хлопнул входной дверью и сразу почувствовал свежесть. Тянуло с подъездного балкона – кто-то дверь не закрыл. На работу он уже опоздает, получит выговор от Фугаку, успокоительно-полезный совет от Итачи и кончающиеся нервы.
Проскрежетал гладкий металл, и ровные двери лифта закрылись. Наруто скользнул взглядом по зеркальной глади – он всё такой же, томительно-уставший, нуждающийся в ответе на нескончаемые вечные вопросы, со сквозящей хандрой в плавных уставших движениях, растрепанной чёлке и прикрытых ресницах. Хотелось чего-то неправильного, отступления в сторону, возможности перебежать на другую дорогу жизни.
Лифт дёрнулся и замер. Наруто нахмурился и перевёл взгляд на светящиеся цифры маленького табло, сообщающего этаж. Седьмой. Из-за какой-то суки он потеряет ещё несколько минут своего времени. Первая полученная неправильность.
Раз, два, три, четыре. Четыре секунды – никого. Точно – сука.
Неспешный шаг, дорогие ботинки, брюки тонкие, облегающие узкие бёдра, чёрное кожаное пальто - распахнуто, на шее тёмный шёлковый шарф с серенькими полосочками. Наруто распахнул глаза и поджал губы в немом возмущении. Волосы цвета самых тёмных чернил, густые, непослушные, с прямыми длинными прядками, обрамляющими худое женственное лицо. Он – красивый, безумно красивый. Сквозь тонкий хлопок рубашки можно разглядеть плоский ровный живот, женственную талию – изящная сексуальность. Грациозность в неторопливых движениях, знакомые глаза – непрозрачная каменная глубина, тонкие светлые губы, длинные чёрные ресницы – пушащиеся, подрагивающие. Наруто поджал губы и припомнил, где мог видеть его. Новый сосед - брат Итачи, Учиха Саске.
Учиха на работе, Учиха дома, не хватало лишь Учиха в постели.
Саске остановился напротив Наруто, непринуждённо прижал большой палец к губам, с откровенным равнодушием рассматривая юношу. Секунды из пастилы – плотные, тянущиеся. Саске скользнул взглядом по худой фигуре, обтянутой тяжёлой тканью пальто. Наруто нахмурился – слишком изучающий взгляд, слишком пустой, равнодушный. Игра эмоций - переливчатая, искрящаяся - скрыта за тёмной радужкой глаз – там не видно. Каждое из чувств под тонким прочным замочком.
- Чего уставился? – нахально спросил Саске. Наруто вздрогнул и открыл рот – удивление ступором завязало язык. Злость пророкотала где-то под желудком – они все его убивают. Одним ударом, взглядом, словом. Мучают.
- Могу задать тебе тот же вопрос, – сквозь зубы прошипел Наруто, испугавшись того, что Саске не услышит его. Взгляд наигранно заинтересованный, с долей насмешки. Зацепил.
Знакомая мелодия выбесила, Наруто нервно вздрогнул и потянулся к карману пальто.
- Слушаю.
- Если через пятнадцать минут тебя не будет на рабочем месте, тебя уволят.
Наруто сбросил звонок и убрал телефон.
- Дебил, – вырвалось о секретаре.
- Сам дебил, – ответил Саске и вышел сквозь широкий проход лифта в начищенный коридор. Персиковая гамма цветов слилась в густую массу, разлилась на стенах, замерла плотными утренними тенями в углах, под гладким зеркалом, в полосочках плитки.
Раздражение накатывало внутри колючими волнами, закатывалось комом в горло, мучило. Наруто кивнул консьержке, толкнул тяжёлую подъездную дверь и вышел в свежесть улицы. Серые бока облаков сменялись бледно-жёлтыми полосками света, расстилались волнистыми слоями друг над другом, цеплялись за потоки холодного ветра, грязные капли были хорошо заметны на стеклянных поверхностях, блестели, скатывались гладкими дорожками по пыльным поверхностям и исчезали.
Наруто закрыл глаза, с присвистом выдохнул и осмотрелся. Саске он заметил сразу. Высокий, худенький - ловко забрался в вылизанный до сияния чёрный «Ланд Крузер» и завёл машину. Наруто скривил рот, рядом прошла женщина с коляской, накрытой мокрым дождевиком. Остановилась рядом с Наруто и начала рыться в большой матерчатой сумке. Проснулось подобие отчаяния внутри. Наруто отвернулся и направился к машине.
***
Густые выхлопные пары стелились по твёрдой поверхности дороги, змеями расползавшейся в центре города. Дождь чернел и мутноватой жижей тёк с крыш в гремящие старым металлом трубы. Ручейки возле бордюра стремительно спешили вперёд, собирая мелкий мусор в грязные потоки, сползали в сточные проёмы, бурлили в выщерблинах, закипая свежими пузырями. Люди торопились – время самое худшее для меланхолика, которого тошнит от повседневности. Больше всего въедались в память серые утра, идущие друг за другом бесконечно ровным строем, как пушечное мясо под пули. Захотелось пить. Наруто осмотрел салон – кроме пустой бутылки из-под минералки ничего не было. На работе обещали пиздец при опоздании, теперь избежать его не получилось бы никаким образом. Юноша положил ладонь на теплый лоб, телу захотелось ватной расслабленности, сна, тепла. Это было глупым желанием, но естественным.
Стайка машин в самом левом ряду двинулась, Наруто едва не подскочил, когда кто-то просигналил над ухом.
Добрался. Киба в своей обычной форме на посту охраны махнул рукой в знак приветствия, выдохнул густой дым и снова прикусил фильтр тлеющей сигареты. Его горький дым остался в лёгких, смешался внутри с волнением. Высокое, чернеющее плотным гранитом здание, блестящее квадратами стекла. Люди бесконечно выходили из здания - одетые в чёрно-белое, с одинаковыми лицами и сердцами. Среди них терялись несчастные – Наруто таких видел. Сияющее стекло дверей разъехалось в стороны. Прикрыл глаза – слишком светло. Охрана, регистрация – все вылизанное чистотой, гладкими камнями, аккуратными квадратами рекламы и золотыми табличками на массивных дверях. Лестница, по краям заставленная растениями и украшенная ровными узорами. Гладкие ледяной сталью двери лифта впустили в себя кусочек толпы, Наруто замер рядом с симпатичной рыженькой девушкой, намного ниже него, с другой стороны кто-то больно упирался острым локтём в бок. Дышать нечем, весенняя свежесть, приклеенная к пальто и курткам, моментально растворилась в духоте. Ребра, казалось, уже трещали под давлением чьего-то локтя.
Лифт замер и почти все вышли на этаже.
- Мог бы и подвинуться. – Наруто так резко вскинул голову, что шею пронзила сдавленная боль. Саске. С надменным видом, женственной красотой и острыми локтями. Бесит.
- Отстань.
***
Итачи беседовал с высоким молодым человеком в белом костюме и длинными светлыми волосами, завязанными в хвост, увидел Наруто и кивнул, жестом подозвав к себе. Изящество у старшего брата Саске было таким же необычайным, как и у всех Учиха.
- И через неделю после переговоров ты передашь ему эти записи… - Итачи прикрыл ясные, проникнутые тёмной глубиной глаза и кивнул в знак приветствия. – Наруто, тебя отец просил к нему зайти. Тебе лучше поторопиться.
Юноша кивнул, внутри всё сжалось – сейчас устроят. Зашёл на рабочее место, махнул развалившемуся в кресле Суйгецу. Бумажные стаканчики красовались белыми боками под дневным светом, из-за краешков виднелся почти прозрачный пар – чай. Обычно Суйгецу приносил прямоугольную коробочку с чистыми кубиками льда и бросал в свои стаканы – тот трескался – звучно, неровными линиями, расползающимися по тающей поверхности.
«Смотри, я экономлю – у меня становится больше чая и он холодный. Чёртовы гады второй день не привозят Колу», - говорил Суйгецу, страдая жуткой хандрой, присаживаясь на стол к Наруто.
«Мне проще холодный чай купить, а не бросать бесплатный лёд в горячий», - отмахивался Наруто и рассматривал, как у единственного окна в офисе, Шикамару разгибает тонкие прутики скрепок.
- Ты куда это? – Усаживаясь на кресле по-человечески, удивленно спросил Суйгецу.
Наруто кинул пальто на свой компьютерный стол, снял шарф и ответил:
- К начальству. – Юноша показал жестом, что ему конец.
- Выебут, значит.
***
Фугаку, как всегда, работал в красоте и уюте, который он постарался восполнить на рабочем месте.
Почему-то его уют вязался с индийскими древностями в виде резных слонов из камня и дерева, замершими маленькими фигурками на массивном столе, несколькими гобеленами, вышитыми явно очень давно, но такими нитями, что яркость цветов сохранялась до сих пор.
- Это безалаберность с твоей стороны. Ты работаешь в крупной успешной фирме, в конце концов. В моей фирме. – Фугаку хмурился и Наруто в который раз рассматривал его грубые, со свойственной ему красотой черты лица. На Фугаку был похож Итачи – однако, женственность досталась ему от матери, как и Саске. У старшего Учиха была власть – на работе и в семье, в делах и на отдыхе. Он уставал от этого и от постоянного ношения деловых костюмов, бюрократического разбора бумаг, переговоров и не хватки внимания к членам семьи. У него была сложная и необычная жизнь – Наруто знал.
- Извините, я…
- У меня для тебя задание, Наруто, – как-то слишком добродушно отозвался Фугаку, видимо, стремясь смягчить обстановку. Что-то важное, иначе бы он так не стал менять тон.
Наруто потупил взгляд, посмотрел на высокий, заросший гладкой сочной зеленью фикус - он прятал корни от слишком наглого солнца под искусственными камушками в ограниченном пространстве. Так жил Наруто – в коробке, где выхода он не видел. Отвернуться от серой гадкой стены он не мог, с другой стороны такая же.
- Я слушаю Вас.
- Мой младший сын перебрался из восточного филиала нашей фирмы. Я хочу, чтобы ты съездил с ним к одному из предпринимателей. Саске будет заключать сделку по продаже части акций. Наруто, будь добр, включи мозги и проследи за всем. – Фугаку провёл широкой ладонью по лицу и потёр уставшие глаза.
Наруто сдержался, чтобы не покривить ртом, кивнул и направился из кабинета. Детали таких поручений знать было не нужно, когда их приходилось выполнять, становилось обидно, и Наруто начинал чувствовать себя наравне с Кибой.
***
- Молчи и не высовывайся, – буркнул Суйгецу, с раздражением вытирая разлитый чай со стола. – Блядь, я промочил все бумаги…
Наруто закинул в плоский квадрат портфеля две папки, одна слишком мятая и большая – будет мешаться - и посмотрел на него. Светлые волосы, собраны в небольшой хвостик, тёмные брюки на худых бёдрах, отвлекал светло-розовый цвет хлопчатобумажной рубашки. Суйгецу всегда казался Наруто необычным, интересующимся чем-то запретным и совсем неясным. Он был слишком скрытным - о нём Наруто знал лишь то, что он любит холодное оружие, колу и отдых.
- Я думаю, хорошо, что я иногда пью зелёный чай.
- У тебя всё равно желудок отвалится. И зелёный чай тебя даже не вспомнит, – ответил Наруто и, подхватив портфель, выбежал из офиса.
***
Сплетение коридоров, ровные формы столов, одинаковые люди – всё приносило немую боль. Слишком устал от такого. Саске был другим – слишком равнодушным к тому, что беспокоило Наруто. Саске не волновала повседневность, он как-то поставил себя выше, примерно таким же путём шёл Хьюга Неджи из третьего отдела. Это был случайный разговор после долгой конференции - тогда в автоматах с кофе не хватало даже пластиковых стаканчиков.
Саске ждал возле лестницы, уже в накинутом пальто и с чёрной кожаной барсеткой.
- Кинь Кибе ключи – пусть машину к входу подгонит. Я спущусь через пять минут.
Киба подкурил сигарету, с удовольствием затянулся и посмотрел на Наруто:
- Ты чего это?
- А что? – не понял Наруто.
- В облаках витаешь.
Наруто пожал плечами – сам не знал, почему, и знать не хотел. Вообще ничего не хотелось.
- А я вот в отпуск скоро… - мечтательно добавил Киба, решив не обращать внимания на то, что его не особо слушают. – В деревню поеду с женой.
- Везёт. Блин, а меня так всё достало… Никакого счастья в жизни, – произнёс Наруто. Киба хотел что-то ответить, но не успел – из-за дверей вышел Саске, подкинул в воздух чёрный брусочек зажигалки и ловко поймал его.
- Едем.
***
Ехали спешно, Саске хорошо водил, но с долей отчаяния. Наруто молча переживал – напряжение внутри почти не рассасывалось. Что-то у Саске было. То, чего не хватало Наруто. Но он тщательно скрывал это под толстым льдом беспристрастности. И даже сейчас – холод в образе, сосредоточенность во взгляде. Раз, два… три. Наруто замечал секунды. Чувствовал время, но с этой энергетикой – по-другому.
- А…
- Помолчи.
- Не хочу, – разозлился Наруто, отворачиваясь к окну – мелькал город весенней свежестью, ласковым солнечным светом.
- Если ничего не получится, поедем в бар – нажрёмся.
Наруто вздрогнул – чего это он?
- Кх, значит, боишься перед отцом опозориться.
- Иди на хуй.
Чёрт. До дрожи хотелось достать Красную книгу и где-нибудь на странице триста проверить. Ага, ага. "Доброжелательные Учиха – вымерли в ледниковый период". Никто и не сомневался.
Наруто поёжился, протянул руку к магнитоле – заиграла мелодичная песенка, быстро сменившаяся рекламой.
***
Стены тёмного дерева гладкие, толстые – создают атмосферу классического уюта с толикой красоты. Столики ярко-красными квадратами разбросаны по залу, между ними змеями бегали официантки в клетчатых платьях и белых кружевных фартуках. Плотная еда, янтарное пиво в больших влажных кружках – что-то знакомое.
Саске вежливо отказался от пиршества за двоих и заказал минералку. Яхико довольно отметил добропорядочность.
Наруто сидел молча на мягком неудобном стуле в средневековом стиле, где на спинке была изображена лоза винограда – потёртая и выпуклая.
В ресторане было темно, хотя улица утопала в разгаре дня. Темнота настраивала на меланхолию, приводящую за руку сонливость. Наруто наблюдал за тающим мороженым на соседнем столике - сладкая жижа, ненастоящие ягоды, листочек мяты. Час тянулся густым засахаренным сиропом. Сосредоточиться было сложно, но Наруто продолжал внимательно следить за деталями. Яхико довольно улыбнулся и передал Саске сложенный блокнотный листик, тот прочитал и кивнул. Всё закончилось, а Наруто даже не понял чем – раздражало.
- До встречи.
Саске вышел на улицу, поправил тёмный шёлк ровного шарфа под пальто, щелчком достав сигарету из пачки, закурил. Задумался, скользнул взглядом по Наруто. Тот молчал, хмурился – слишком бледный, с необыкновенно яркими глазами, торопливо развевающимся ежиком светлых волос. Он походил на подростка. Его хотелось, так, как не хотелось никого, уже давно. На таких, как он было трудно «забить», как выражался Суйгецу, который частенько ныл о необыкновенной детской привлекательности, развалившись у Саске на столе.
Саске нахмурился – у Наруто баба, вроде, есть.
- У тебя девушка есть? – равнодушно спросил Саске и с неприязнью отправил окурок в грязь.
- Моя девушка готовит мне жрать и спит со своей лучшей подругой.
Саске фыркнул – страдает что ли?
- Меня не это в жизни беспокоит. – Наруто сел в машину и хлопнул дверью. – Я жить хочу не как дерьмо... – неопределённый жест, обводящий окружающий мир. Саске понял.
- От однообразности подыхаешь, значит. Могу советом поделиться.
Наруто удивлённо посмотрел на Учиха. Вот сволочь.
- И… что ты хочешь? – Как-то с подозрением вопрос вышел.
- Поехали ко мне.
Поехали. По извилистым городским дорожкам, каменным переулкам, где всё казалось умершим. Хотелось набрать воздух в лёгкие и не выдыхать – запомнить дыхание Саске. Он умел жить, он покажет, как надо уметь. Наруто несколько раз в своей жизни находил детали, меняющие его, суть, кристально-сахарные образы, создаваемые в мечтах. Быть может, встреча с Саске изменит толстый, распухший от тяжёлой и продолжительной болезни корень того плюща, что душил в Наруто жизнь.
***
- Что ты отцу скажешь? – Наруто говорил, отвлеченный впечатлением. Саске жил один в обширной светлой квартире с почти безупречным порядком, маленьким кустом фикуса и кошкой. Кошка маленькая и совсем домашняя – ластилась, тёрлась серенькой мордочкой о брюки, тихо мяукала.
Тёмные мягкие ковры на гладком паркете, свёрнутый уголок. Окна большие, зашторенные кружевными тюлями – красиво. Стены светились светло-жёлтым, сливались в квадратные пятна картины. Массивный диван алел возле дальней стены – мягкий, призывающий. В ванных, на кухне – всё чистенько и со вкусом – так хотелось жить людям, которые первые два месяца случайно попадают в квартиру, а когда живут в ней - боятся этой самой шелухи.
- Ничего. Этот козёл хочет с ним встретиться – пусть.
Время потекло размеренно. Про работу больше не думали и не говорили – заебала.
- Ты нуждаешься в большем, – сказал Саске, откупоривая бутылку коньяка. Золотисто-янтарная жидкость наполняла прозрачное стекло стаканов. Наруто ткнул пальцем в мягкую кожу дивана, задумываясь.
- Например?
- Прекрати отдавать всё другим. Оставь себе. Наплюй на них.
- Это тяжело. Я слишком открытый человек. Ты мне предлагаешь закрыться в самом себе?
Саске выдохнул, прикрыл глаза и передал Наруто стакан – холодное глянцевое стекло.
- Нет. Откройся для себя. Не разговаривай ты с окружающими, оставь их в покое. Ты же не Сократ.
Если что-то делаешь, думай о себе.
Саске швырнул галстук на изогнутую ручку дивана, расстегнул рубашку и устроился рядом с Наруто.
Коньяк оказался терпким, греющим. Наруто захотел такой же – потому что грелось сердце. Через десять минут начал понимать, что это происходит не из-за коньяка. С Сакурой такого не было – она была из «окружающих».
- Попробую. – Наруто чувствовал, как полегчало. Это самовнушение. Тонкое, умелое, привыкшее за годы философичных размышлений – скреблось под корочкой кожи и по всему телу. Может быть, правда. Такая горьковатая, с привкусом пряностей и нереализованных мечтаний. Будто бы вся жизнь впереди, и нет этих пунктиков, хандры, бесполезных страданий.
Часы тянулись, ненавязчивые разговоры казались смешными. На улице чуть потемнело, окрасилось в плотную синеву небо. Кумар вытягивался сквозь приоткрытую щёлочку в окне, за несколько часов горечь никотина впиталась в кровь. Тепло стало мягким, окутало одеялом плечи, тело. Алкоголь грел, Саске захмелел, вдохнул тёплый воздух – чувствовался запах Наруто, его морской запах…
Хлопок рубашки слишком нагрелся – Саске провел по шее, спустил ладонь на грудь.
- Иди сюда.
Головокружение мешало, расслабляло. Наруто с усилием перебрался ближе к Саске и положил голову ему на плечо. Дыхание слишком тихое, сердце – звучное. Можно было вспоминать о былом, думать о будущем, но ощущение того, что такого никогда и ни с кем другим Наруто не испытает, не оставляло.
Так оно и было, наверное. Наруто сполз ниже, теперь можно было рассмотреть серьёзное, красивое лицо Саске. Встреча произошла сегодня, но в душе, по-прежнему, грелось ощущение, что будто бы очень давно. Саске задумчивый и слишком красивый - темнота его глаз непроницаема. Невозможно понять, о чём он думает, а Наруто хотелось. Поэтому все вопросы сливались в сладкую улыбку, когда Учиха проводил пальцем по щеке, пробуя ощущением светлую кожу, рассыпая пшеничные нити волос, снова собирая…
Наруто приподнялся и потянулся губами к его шее, впитывал этот жар, любил скользящую боль страсти в сердце – к ней быстро привыкаешь, а там – секунда за секундой – наркотик. Гладкий бисер пота стекал по плечам, шее, на грудь, и солёным на губы. Наруто нравилось – смешивать поцелуи – мимолётные и страстные, проникновенные. Саске уверенно обнимал за крепкие плечи, требовательно тянул к себе. Он скрывал желание под циничной жесткостью в движениях, ласке. Наруто нравилось. Алкоголь не рассеивался, залегал ватным туманом в голове, впитывался в кожу. Саске спускался тонкими бледными губами от шеи к плечу, дальше - к груди. Влажная кожа, питающая в себя дыхание.
Влажность языка горячая, раскалывает истому пополам – Наруто выгибается, шершавой ладонью проводит по светлому плечу, цепляется хваткой за острые локти и забывает всё, чем жил раньше. Потому что жил слишком правильно, потому что надо было отступить на кривенький жизненный путь, где пришлось наблюдать то, что приносит душевное успокоение и подобие того, что люди называют счастьем, а может быть и его настоящее.
Саске тяжело дышал, подхватил Наруто под живот, прижался грудью к острым, выступающим лопаткам, почувствовал неровность позвоночника. Чуть прикрыл затуманенные страстью глаза – нуждался. Уже давно. Может быть, временами во снах, может быть, позволял себе мечтать. Мечтал обрести потерянного, такого, как Наруто. Он сам не искался – нашёлся. Так бывает, если толстые стебли судеб переплетаются слишком туго, стремятся куда-то ввысь, когда время движется песком сквозь пальцы, царапает стекло жизней и замирает.
Наруто выдохнул – Саске прикоснулся тонким влажным пальцем к тугому колечку ануса, чуть проник вглубь. Мышцы расслаблялись медленно. Наруто помнил – у него уже всё было, но слишком давно.
Слишком горячо, слишком раздражающе. Саске укусил Наруто в шею – не сильно, ощутимо, прямо под пушком волос. Провел рукой по его спине, спустил ладонь на живот – кожа влажная, гладкая. Опустил руку и обхватил напряжённую плоть члена – переплетение выступающих венок, влажная тонкая кожа потемневшей головки, глубокая впадинка, неровности уздечки – всё слишком горячее, в желании.
Тонкие ниточки терпения рвались, Саске дышал короткими вдохами, хватал горячечный воздух ртом – внутри всё сплелось, поднялось выше и завязалось тугим комом в горле. Наруто был красивым мальчиком - светловолосый, с редкой чёлкой, вымокшей, прилипшей змейками ко лбу, голубыми, затуманенными страстью глазами, с подрагивающими ресницами. Он приоткрывал светлые губы в коротких вдохах, когда чувствовал сладость истомы, мешающуюся, скребущую боль. Внутри всё менялось – становилось не таким. Эта связь была крючком, ведущим в новую плоскость – плотную, яркую.
Саске прижался сильнее, Наруто развёл колени – чувствовалась мокрая скрипящая кожа дивана, излишняя мягкость. Было больно, когда влажная от склизкой смазки, ниточками скользящей по коже, головка члена медленно погрузилась в его узкую теплоту. Саске выдохнул, склонил голову так, что чёлка почти скрыла его лицо, рассыпалась по бледной коже.
Движения казались тянущимися, внутри всё сжалось, будто бы уменьшилось и сдавилось. Привык. Счётом секунд, слушанием вдохов, близостью – скрасилось. Боль горячая - такая же, как сладкое удовольствие ноющего в истоме тела. Это было схоже с переломным моментом – забыть старое, шагнуть к обретённому. Хотелось верить, что получится, и дорога не окажется лезвием ножа.
Дыхание сбилось, бисер пота соскальзывал с кожи – щекотал. Сердце, кажется, остановилось на мгновение, прежде чем тело, скомканное напряжением и яростным удовольствием, расслабилось.
***
- Тебе Суйгецу звонил. – Саске вошел в комнату в одних тёмных джинсах, крепко облегающих бёдра, с влажных тёмных волос осыпались редкие капли воды, кожа светилась бледностью – приятной, матовой. Саске кинул телефон Наруто и прикурил сигарету - лёгкий дымок поднялся к потолку прозрачной пеленой и растаял. Наруто тупо уставился в мобильник, нажал перезвон.
- Звонил?
- Узумаки, ты охуел? Ты какого хрена на работу не вернулся? Мне тут пришлось за двоих отдуваться. – Раздражение было прервано меланхоличным голосом Саске.
- Суйгецу, если хочешь, чтобы у тебя были выходные, расслабься. Мы тут просто трахались.
- Ты что делаешь? – со злостью прошипел Наруто, отбирая телефон и скидывая звонок.
Саске усмехнулся и вышел из комнаты. С чего-то же надо начинать.
|
|
Категория: Новости |
Просмотров: 1098 |
Добавил: sublete
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
|
